ВЕДУН.
Ну, рассказывай, сынок, где был, с кем пил,
И на что расстрачивал свой пыл?
ИВАН-ДУРАК
Ой, не помню, батюшка, прости.
Ты б велел мне лучше бражки принести!
ВЕДУН.
Нет уж, братец, ты давай без выкрутас.
А не то, ведь, помогу тебе зараз.
И твоя вторая половина
Вспомнит то, в чем первая повинна!
ИВАН-ДУРАК.
Нет, ей Богу, зря мы терки трем.
Амнезия - ото лба, до пят.
ВЕДУН.
Что ж, давай другим пойдем путем,
Может, дрУжки, вспомнить подсобят?
И Ведун охрану кличет грубо. Конвоир выводит Валидуба.
ВЕДУН.
Коли не готов принять ты смерть,
Так давай, колись по полной, смерд!
Кто из вас тут корчил супермена,
И была ли государева измена?
ВАЛИДУБ.
Что ты, Что ты! Бог с тобой, отец родной!
Ну, гульнули мы мальца под выходной.
Все спиртное выпили досуха
И позвали девок из "досуга".
Сам ты знаешь, тут не до речей,
Из элитных да погорячей.
А Иван-то - вон какой амбал!
Вот я Африку ему и подогнал.
ВЕДУН.
А потом?
ВАЛИДУБ.
Потом? Большая фига!
Ты спроси-ка лучше Горосдвига.
Затряслась земля, что твой батут.
Горосдвига стражники ведут. Тоже богатырь, а не подлиза.
И ведун кричит ему с под низа.
ВЕДУН.
Эй, гора обжорства, пьянства, лени,
Нут-ка, перед властью - на колени!
Как смогли вы, позабыв про труд,
Учинить международный блуд?
ГОРОСДВИГ.
Бес попутал, батюшка, грешны,
Влезли мы в офшорные мошны,
Утолить чтоб страсть Ивана люту.
Да зазря потратили валюту!
ВЕДУН.
Что так?
ГОРОСДВИГ.
Больно телом он ослаб.
Так был пьян, что стало не до баб.
Я и так уж звал ему для виду
И Австралию, и Антарктиду.
Да все бестолку, хоть кланяйся врачу.
Все кричал: "Большой любви хочу!"
ВЕДУН.
Вот ведь - нехристь! Ладно, хватит! Брось свой всхлип!
Ну, а как он в грязь по уши влип?
ГОРОСДВИГ.
Сам не знаю, как пришла сия беда.
С ним еще кутил Запривода.
ВЕДУН.
Ты глядит-ка! Все пошли на поводу!
Эй, охрана! Привести Заприводу!
И с конвоем из-за леса, из-за гор, к ним еще один выходит бузотер.
Он, почувствовав, что дело пахнет керосином, стал закладывать всех с рвением крысиным.
ЗАПРИВОДА.
Это - все не я! Они вливали Ване!
И такое все плели потом по пьяни!
Заглотили весь запас одеколона,
И вели себя, как пятая колонна.
Горосдвиг кричал, мол, для народа,
Чтобы вдоволь пить, нужна свобода!
Валидуб орал, что для зачатий
Важный фактор - независимость печати!
ВЕДУН.
А дурак?
ЗАПРИВОДА.
А он, как заводной
Признавался все в любви к земле родной.
Обнимал поля, овраги, лес,
И к озерам целоваться лез.
Плакал: "Все поставлю и оставлю на кону!
Не отдам тебя, родная, никому!
Ты - всех краше! Ненавижу всяких "dolls"!
Полз куда-то. Ну, и, видимо, дополз.
ВЕДУН.
Ну, что скажешь, Ваня?
ИВАН-ДУРАК.
Все, как есть.
Богу - душу, а себе оставлю честь!
Мать - Россия, а земля - жена,
Хоть и в справках не отражена.
ВЕДУН.
Что ж, Иван, зловредней ты, чем вор!
А уж этих сусликов - стократ.
Вот тебе – монарший приговор:
В самости своей ты виноват!
В ад тебе - дорога прямиком!
Любят землю вслух, но больше двух.
Был тобой нарушен, дураком,
Наш общинный и соборный дух.
Так что, все следите за рукой:
Нам не нужен, обществу, отток.
И за то, что ты, дурак, куркуль такой,
Поротому быть тебе, сынок!
Пусть к болоту розги принесут!
Там Иван холмы свои воздвиг.
С ними вам вершить сей правый суд,
Валидуб, Запривода и Горосдвиг!
И выходят все селяне из домов. Это ж просто - потрясение умов!
Собирается народная река возле ягодиц Ивана-дурака.
Словно ветер гонит павшую листву. Занимают все места по старшинству.
Каждый чинен, преисполен и тверез.
Вот и дрУжки. С батогами из берез.
Дети, бабы, мужики и старики, безработные, бомжи, силовики, разночинцы, бизнесмены, прочий люд.
Все с хоругвями и здравицы поют.
В единении общинная страна. Просто - день соборной власти Ведуна!
СКОМОРОХИ.
Ты давай сымай штаны,
Вместе с тяжестью вины.
Только с поркою возможно
Возрождение страны!
Наплевать на бабий рев!
Кто свершит указ царев,
Того выберут всем скопом
В губернаторы краев!
Царь, секи ты наш покой
Своей твердою рукой.
Ну а прежнего царя
Мы удавим втихаря!
Бей, бей, бей, Розог не жалей!
Всем, кто с нами несогласный - Понавешаем люлей!
Только ропот, вдруг, возник среди селян. На трибуну пробирается Боян.
Хоть не видит и не слышит с детства он, но привык вещать на людях в микрофон.
БОЯН.
Да, быть может, мир закрыт передо мной,
Но зато зело я вижу изнутри.
Ты, монарх, хотя и новый, да родной.
Так внимательней в Ивана посмотри!
Он же нас всех пропускает сквозь растущего себя,
Мы б так вечно и болтались в гимназистах,
Ну а Бог, его за норов и размеры возлюбя,
Нас великими назначил, неказистых.
Русь все ширится, и щерится, растет во все концы,
Но народ через него лишь стал народом.
Были вятичи и кривичи, древляне и донцы,
Ну а в нем все стали славным русским родом!
Ну подумаешь, поддал слегка, ну шлепнулся, как куль.
Ты ведь - все ж таки Ведун, а не каратель.
Потому, как если он былинный миф, а не куркуль,
То и ты - земель всех русских собиратель!
Слыша это, словно конь перед парадом, стал Иван слегка подергиваться задом.
А поскольку ростом он с табун, повалилась публика с трибун.
Так, глядишь, и вылезет из грязи. Может стать опасным в этом разе. Не поможет тут и РПЦ.
И Ведун меняется в лице.
Вдруг, чужой Орел поверх холопов прилетает, крыльями захлопав.
Держит свиток гербовый в руке и курлычит на нерусском языке.
Чтобы больше не рубить делов с плеча, Царь зовет на помощь Толмача.
ВЕДУН.
Кто таков? С чем прибыл? Что за птица?
ТОЛМАЧ.
Говорит, что может пригодится.
Мол, доставил для России комплимент.
От Америки. Такой есть континент.
ВЕДУН.
Нам, скажи, плевать на комплименты.
Больно щекотливые моменты!
ТОЛМАЧ.
Говорит, Америка на вид - Просто супер баба, говорит.
Породниться б не мешало нашим странам
Поженить бы нам Америку с Иваном!
ВЕДУН.
Что, они там все объелись дусту?!
Ты чего, родимый, съехал с глузду?!
Слушай, нам конкретно не до басен!
Ты скажи ему, дурынде: "Он опасен!"
Тут под Ведуном качнулся стул.
То Иван мизинцем шевельнул.
ТОЛМАЧ.
"Мы есть делать Ваню в травести".
Ну, не знаю даже, как перевести.
Ну, короче, есть у них метода,
Чтоб уменьшилась Иванова порода.
Говорит, на нашем колесе,
Крутанем его и станет он, как все.
Комментариев нет
