ОКТЯБРЬ.
To был декабрь , огни уже были установлены на набережной Римини, более тридцати километров поверхности покрыты огнями. В операционный центр поступает звонок, мужской голос задыхается и произносит: " Я пытаюсь дозвониться отцу уже несколько часов, но он не отвечает, он инвалид, лежит в постели". Человек далеко от Римини по работе, у него проблемы с машиной, он кажется отчаявшимся. Командная цепочка немедленно вводится в действие, вмешательство поручено нашему патрулю.
Командир рекомендует нам поторопиться. Район Висерба довольно далеко, улицы полны уличного движения, все ходят по магазинам. В нашем патруле особое молчание, внутренняя тревога, которая держит нас сосредоточенными: жизнь в опасности, одна из многих, но для нас в данный момент это единственная, до котрой нужно добраться. Мы бесполезно звоним в дверь, внутри тишина, мы выбиваем дверь плечами. Скромный и чистый дом с застойным запахом пота и лекарств. Кровать пуста, мужчина лежит неподвижно, опора капельницы пролита, кровоточит из головы. Я беру его за руку, чувствую пульс, мой коллега опускается на колени рядом со мной, трогает его спину, сдвигает его пижаму. "Джузеппе, мы здесь, вы нас слышите?" Кровавая голова слабо кивнула. Мы поднимаем его очень медленно, чтобы не вызвать других травм. "Не беспокойся, Джузеппе, ничего страшного". Укладываем его на кровать. Вот Джузеппе, всё в порядке. Ему стыдно, кажется, он почти извиняется своими глазами. Я держу его за руку, смотрю на тёмные, проблемные вены на старой руке. На комоде впереди фотография молодого мужчины и женщины в рамке." Она твоя жена? Какая прекрасная пара". Он говорит мне, что он вдовец вот уже много лет, я спрашиваю его кое-что о его жизни, я хочу услышать, как он говорит, хочу держать его в сознании, ожидая 118, он дрожит, у него перехватывает дыхание. Ваш сын позвонил нам, он так сильно любит вас. Джузеппе смотрит на нас, ищет подтверждение в наших глазах, потом кивает, это его тронуло. Приходит медицинская помощь. Он не хотел оставлять мою руку. Он шепчет мне: "Спасибо, сын мой". Мне трудно оторваться от той кровати. Я давно уже не сын, мой отец не успел постареть. Он был великим, весёлым человеком, но ушёл из жизни, когда я был ещё ребёнком, его застрелили на контрольно-пропускном пункте. Как говорят, я пошёл по его следам, взял его форму и часть его сердца.
