Люблю я странный твой наряд,
Твои неловкие движенья,
Люблю я твой нескромный взгляд
И чуждой речи выраженья...
Я помню лето... Знойный день
Стоял над дикою пустыней,
Как над запуганной рабыней
Властитель грозный. Листьев тень
Нигде на степь не набегала;
Она с рождения не знала
Ветвей живительную сень:
Как будто сила мирозданья
Ее во гневе родила,
Без жалости, без состраданья
Проклятью почву предала
И почву скудную ее
Бесплодью навек обрекла...
Я ехал тихо... Бедный конь
В поту и пене брел усталый,
Поникнув гривой удалой;
В песке горячем, как огонь,
С трудом он слабою ногою
Переступал. Склонясь главою
Над изукрашенным седлом –
От жажды, недуга и боли
Изнемогая, – лишь о том
Я слал благому Провиденью
Свое горячее моленье,
Чтоб мне хоть каплею одною
Смочило жаждущий язык
Иль утра раннею росою
Листок обрызганный приник
К моим засохнувшим устам,
Как вдруг... Нежданно там –
На горизонте, где землею
Лазурь сошлась, дымок струею
По ткани светлой пробежал,
В эфире медленно теряясь.
Я быстро повод подобрал,
Скорей туда! – Когда шатаясь,
Мой конь до места добежал,
У юртый пасмурной и дымной,
Одной на степи той пустынной,
Тебя я, Бальджа, увидал.
С какой улыбкой непритворной
Ко мне навстречу ты пошла,
К моим устам кумыс холодный,
Животворящий поднесла;
С какой заботливостью милой
Меня ты за руку взяла,
И в юрте скромной и унылой
Больного гостя приняла.
Я помню вечер: вкруг огня
Твои родные все сидели,
И ты смотрела на меня,
Как я, больной, склонясь, к постели,
В припадке тягостном страдал.
Покой больного, к изголовью
Склонясь, ты молча стерегла,
С участьем родственным, с любовью
Ты сон мой чуткий берегла,
И дым струистый отводила
Своею смуглою рукой,
Когда его ко мне порой
Дыханьем ветра наносило.
И если веки поднимал
Я в те несчастные мгновенья,
В огне, как тень, как привиденье,
Твой образ стройный возникал.
Заснули все. Но я не спал...
Мечты сменялися мечтами;
Твои я вздохи узнавал –
И беспокойными очами
Тебя во мгле густой искал.
Я помню утро: закипал
Душистый чай в котле широком,
А ты в молчании глубоком,
Склонясь к узорчатым коврам,
Своим молилася богам.
Не обо мне ли, одиноком,
Не обо мне ль молилась ты,
И Шигемуни – духу мира,
В лице бездушного кумира,
Вверяла смутные мечты?
Нет, дева степи, не забыть
Во дни судьбы моей ненастной
Твой образ смуглый, но прекрасный,
Твои заботы... Может быть,
Года пройдут, и я тропою
Случайно к счастью добреду;
Тогда, расстроганный мечтою,
Про Борзю песню заведу.
В ней имя Бальджи будет всюду –
И я до гроба не забуду
Твое прощальное: мэнду!
1828 год.
(Читает Виктор Балдоржиев).
Добавлю к этому, что Дабасу-Нур - это Соляное озеро, где добывали соль в 17-20 веках, случается, добывают и сейчас. Фёдор Бальдауф был там в командировке три раза. Он был 1800 года рождения в Нерчинском Заводе, учился в Петербурге, служил на Нерчинском сереброплавильном заводе. События происходят на стыке границ Китая, Монголии и России. Постараюсь рассказать о Бальдауфе, его поэзии, монгольских народах России рассказать более обширно и доступно.
