Картинка взята из интернета.
1
Вечерний Ереван. В метро — полупустой вагон с едва уловимым запахом сгоревшего дизельного топлива, смешанный с ароматом женских духов.
Арсен, мужчина лет сорока пяти, высокий, с тонкой проседью у висков, в чёрной рубашке и джинсах — зашёл в вагон, думая о работе и о том, как устал от одиночества. Вдруг он замечает женщину, сидящую напротив себя, лицо которой показалось ему знакомым. Ей лет сорок два, длинные волнистые каштановые волосы, глаза с густыми ресницами, на губах нежная улыбка.
Их взгляды встречаются — в глазах вспыхивает что-то давно забытое.Тридцать секунд — и уже слова срываются сами:
— Ани? Ты? — Арсен чуть хрипло и удивлённо воскликнул.
— Арсен… да, это я! Господи… сколько лет?..
Он и она были когда-то юными и беспечными однокурсниками филфака Ереванского госуниверситета. Она неизменно сидела у окна и всегда теребила в руках прядь своих кудрей, а он всё время ловил её взгляд и улыбался ей так, что сердце её обмирало.
У обоих браки разрушились: у неё муж давно уехал, у него жена сбежала к другому. Детей ни у кого нет. Но сейчас это не важно — всё исчезло, кроме них двоих.
Они смеются, говорят, что «случайностей не бывает». Метро грохочет, но они слышат только друг друга. Арсен кладёт руку ей на ладонь — она не отнимает.
— Поехали ко мне, Ани… ну, хоть чаю попьём, ты вся дрожишь, — нашёптывает он.
— Ты что, Арсен… вдруг, кто узнает… — но сама уже набирает на телефоне: «Мам, я у подруги, вернусь поздно».
Она оборачивается к нему и видит его глаза: такие нежные и внимательные.
— Поехали, — отвечает она, и сердце у обоих срывается с места.
Они едут молча к нему на такси, но ладони плотно сцеплены. Ани пьянеет от этого напряжения. Дверь квартиры — щелчок замка. В прихожей узко, тусклый свет.
Ани снимает лёгкую куртку: на ней светлый сарафан с тонкими лямочками, который давно не надевала, и он чуть обтягивает грудь. Арсен подходит сзади: руки тут же на её талии. Он целует её шею, горячо, чуть прикусывая, шепчет в самое ухо:
— Скажи, ты помнишь, как я тебя любил? Всю жизнь…
Ани не отвечает словами — только закидывает голову, чуть слышно стонет. Он поворачивает её лицом к себе, целует жадно. Пальцы распускают лямочки сарафана, он стягивает их вниз. Грудь — обнажённая, упругая. Арсен целует, покусывая их... Ани роняет голову ему на плечо. Она дрожит вся. Он молча поднимает её на руки и несёт в спальню. Сарафан с тихим шелестом падает на пол в коридоре.
Ани уже не думает, что кто-то узнает — она вся в этом голоде, в этой забытой нежности. Он опускает её на постель — свет из коридора ложится на её разгорячённое лицо. Она ещё застенчиво прикрывается рукой, но он осторожно убирает её ладонь и целует пальцы. Губы снова находят её шею, плечи. Арсен поспешно раздевается и ложится рядом, водя ладонью по её изгибам, будто заново запоминает их. Она дышит всё прерывистее — в груди дрожь, под рёбрами пульсирует сладкий страх.
2
Ани, уже не задумываясь, впускает его в себя. Она не может сдержать тихий вскрик: зарывается пальцами в его волосы. Его движения ровные, сильные, но он всё время смотрит ей в глаза, будто в этой близости есть что-то святое.
Она прижимается крепче, раскрывается ещё сильнее, и уже сама двигается навстречу, цепляясь за его спину, оставляя следы ногтей. В этот момент им больше никто не нужен: только этот полумрак спальни, тяжёлое дыхание и шёпот имён, которые звучат, как молитва. Они будто забыли обо всём: есть только их двое, эта ночь, и горячие ладони, скользящие по разгорячённой коже.
Ани слышит своё дыхание: прерывистое, дрожащее от удовольствия. Он целует её груди, язык ласково касается нежной бархатистой кожи — она выгибается, подставляя себя ещё ближе. Каждое движение проникает в самую глубину: они сливаются не только телами, но и тем, что так долго держали внутри. Столько недосказанности, столько былой боли и обиды, но всё это сгорает в их соприкосновении.
Арсен чувствует, как её дрожь становится всё сильнее: её губы приоткрыты, глаза зажмурены, а ладони сжимают простыню. Он шепчет ей слова, которых никто не услышит — только она: «Ес кез сирумем!» («Я тебя люблю» на армянском, - прим. АВ). Она в ответ шепчет его имя так, как никогда не называла.
Им хочется продлить этот миг, но тела не слушаются — слишком велика была жажда обладания и тяга друг к другу. Арсен ещё сильнее вжимается в неё — и в этот момент они оба растворяются: слышно только тяжёлое дыхание и один-единственный стон, когда они вместе достигают вершины блаженства.
Их дыхание смешивается, лоб ко лбу — и в этом соприкосновении столько нежности, что даже усталость кажется сладкой. Они лежат рядом на смятых простынях, ещё не остывшие друг от друга. В комнате пахнет их телами, чуть слышно гудит улица за окном, но здесь, будто другой мир: тёплый, укрытый их дыханием и нежными словами.
Ани закрывает глаза, чувствует его руку у себя на талии: тёплую, надёжную. Телефон вибрирует где-то в её сумочке — она слышит глухой звук, но не шевелится.
Она знает, что это мама проверяет, где она, всё ли в порядке с ней. Но сейчас… сейчас всё, что есть, — это его рука, его дыхание у её шеи и сердцебиение, всё ещё рвущееся в висках.
— Не возьмёшь? — шепчет он, чуть касаясь мочки её уха губами.
Ани улыбается сквозь лёгкую дрему и качает головой:
— Пусть думает, что я у подруги…
— А ты? Где ты сейчас?
Она открывает глаза — её взгляд тёплый и немного грустный.
— Я здесь. С тобой. Больше нигде.
Он целует её в лоб медленно, будто не хочет спугнуть этот момент. И она прижимается к нему ещё ближе, зарываясь носом в его шею.
За окном осенний ночной Ереван шумит и живёт своей жизнью, но в этой комнате остановилось всё. Есть только два человека, которые слишком долго ждали этого момента, чтобы оказаться рядом.
Июль 2025 г.
Geen reacties gevonden
