КРЫМСКАЯ ВОЙНА, ИЛИ ПЕРВАЯ МИРОВАЯ...

Произведение в жанре альтернативной истории 

https://author.today/reader/117076/930823

http://fai.org.ru/forum/topic/49311-a-esli-byi-kryimskaya-voyna-pererosla-v-pervuyu-mirovuyu/

http://alternathistory.com/krymskaya-vojna-stanovitsya-pervoj

1849 год. «Военная тревога» в англо-русских отношениях и вялотекущие конфликты. Предчувствие Великой войны.

В это время западные газеты, дабы отвлечь читателей от зловещих фантомов гражданских войн и революций, тщательно штрих за штрихом вырисовывали, лепили образ «империи зла» – России. Только она якобы мешает прогрессу и реформам в Османской империи. Преследует Шамиля и свободолюбивых горцев, всех прочих антироссийских повстанцев в Царстве Польском, в Венгрии, в Закавказье…

Общественное мнение западных стран заранее подготавливалось к войне. Задолго до начала собственно боевых действий. 

Архиепископ Парижский Огюст Сибур публично призвал к «крестовому походу против России и защищаемых ею восточных схизматиков», то есть православных.

Коалиция Франции, Англии и Папского престола стремилась вытеснить Россию с традиционно сильных для нее позиций в Восточном вопросе. И не только на Ближнем Востоке, но и на Дальнем. Вытолкнуть Россию из Русской Америки – такова была отдаленная цель. В глобальном контексте речь шла о коренном переделе сфер влияния. Новом переделе мира… 

Взрыв произошел 4/16 октября  21 

1853 года. Порта объявила войну России. 

Ровно через неделю 11/23 октября 1853 года произошло столкновение у Исакчи – обстрел османами проходящей по Дунаю русской эскадры русских военных судов, а 15/27 октября 1853 года нападением османских войск на русские укрепления начаты боевые действия на Кавказском фронте.

Доставленное в Петербург известие о деле при Исакче вызвало 21 октября/2 ноября 1853 года издание высочайшего Манифеста о вступление России в войну с Османской империей. 

Англо-французский флот покидает Мраморное море и входит в Бофор 27 октября/8 ноября 1853 года. 

Разрыв дипломатических отношений России с Великобританией и Францией последовал 9/21 февраля 1854 года, а 15/27 февраля объявлен британо-французский ультиматум России с требованием очистить к весне текущего года Дунайские княжества от русских войск. Англия и Франция объявляют 28 февраля/13 марта 1854 года о заключении военного союза с Османской империей против России, и, как завершающий аккорд, 15/27 марта 1854 года Великобритания объявляет войну России; 16/28 марта 1854 года войну России объявляет и Франция. 

Высочайший Манифест Михаила II об объявлении войны Великобритании и Франции последовал 23 апреля 1854 года.

Так закрутился зловещий маховик войны – Войны мировой. Театр военных действий охватывал Черное море и Кавказ, Дунайские княжества, и Соловки, Кронштадт, и Камчатку. Армии и флоты интервентов пытались расчленить Россию с четырех сторон. 

В той войне Россию поддержало американское общественное мнение, а затем и правительство США, недовольное политикой Великобритании в Канаде, в Мексике и на Кубе.

В дальнейшем – в переговорах с Императорским Домом в изгнании на Аляске – североамериканская сторона неоднократно подчеркивала этот момент как свидетельство взаимной симпатии – позитивную отправную точку для развития дальнейших добрососедских отношений. 

 Поражение России в Крыму открыло шлюзы для наплыва вражеских полчищ в Новороссию. Как и в 1812 году, закоперщиками выступали французы, собравшие сброд со всей Европы. Император Наполеон III был одержим маниакальной идеей расквитаться за поражения своего дяди – Наполеона I. 

Вторыми по численности были англичане. Немало было и поляков, что также повторяло историю 1812 года. По всем западноевропейским странам, самым захудалым княжествам разъезжали вербовщики из армий Англии и Франции – в кабаках, злачных местах, на самом дне выискивали они «добровольцев», моральный и нравственных дух которых был далек от тех идеалов «справедливости», которыми пропагандистская машина объясняла участие в войне европейских держав-союзниц. 

 Интервенты молниеносно оккупировали почти весь Юг России. И вот тут-то российское самодержавие вновь решило откопать топор народной войны... 

Спешно формировалось ополчение в Москве, Петербурге, Казани, Нижнем Новгороде. Началось движение «снизу»: крестьяне срывались со своих мест, уходили от помещиков. На Украине движение получило название «казатчина»; «вольным казаком» считал себя и любой ратник ополчения по всей Руси Великой. 

 ВОЛЯ! После изгнания басурман нас ждет ВОЛЯ!!! Это убеждение росло и крепло. С ним шли в бой. 

Партии интервентов все прибывали и прибывали. Чуть ли не вся Европа, ее колонии объединились, стремясь добить Россию. Русские крестьяне, одетые в шинели, никогда не видавшие «арапов» (негров) принимали их за исчадье АДА. ПОСЛАНЦЕВ САМОГО ДЬЯВОЛА!

 Молниеносной победы, на которую рассчитывали союзники не случилось. Война затянулась, приняла позиционный характер. Линия фронта протянулась на тысячу с лишнем верст, представляя собой, бесконечные окопы с рядами колючей проволоки22, фортификационными сооружениями, возведенными хоть и наспех, но по последнему слову тогдашней военной мысли. 

Интервенты столкнулись со своего рода войной на два фронта. На Востоке донцы-молодцы били басурмана, медленно шаг за шагом тесня армии двунадесяти язык. 

На западе тысячи и тысячи мужиков, наспех обученных, но уже познавших вкус военного дела, сдерживали прорыв полчищ интервентов к сердцу России Москве, и голове империи – Петербургу. 

Как известно, война удовольствие не из дешевых, а при этаком раскладе и вовсе источает в край и людские, и материальные ресурсы. Тысячи и тысячи похоронок скорбными стаями птиц устремились в кварталы рабочей бедноты, несли горе в хижины крестьян, ремесленников, рыбаков. А в это время в лучших ресторанах Парижа и Лондона кутили разжиревшие на военных поставках буржуа, потирали руки в предвкушении сверхприбылей банкиры. Что же до тех, кто трудился в цехах… четырнадцатичасовой рабочий день, урезание и без того скудного жалованья ловко объясняли временными тяготами военного времени. 

Мобилизация труда!!! Налоги на нужды армии!!! Все для победы!!! 

Газеты наперебой призывали к терпению и смирению во имя грядущего ниспровержения «исчадия ада» – России. Вот, дескать, после победы заживем, так что у каждого рабочего на ужин будет жареная курица и заветная бутылочка бордо. 

Но… как сказал классик: «Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации»23.

Франция, а затем и Европа испытаний не выдержали. Последовал мощнейший взрыв – повторение 1848 года только теперь в масштабах перевернувших мировую историю, ее ход. 

Не будем подробно описывать события. Скажем лишь, что волнообразная перманентная европейская революция привела к тому, что к началу 70-х годов XIX века Европа «покраснела». 

Буря народного гнева смела прежние режимы; старый мир был низвергнут окончательно и бесповоротно в основном под анархистскими и коммунистическими знаменами; королей и императоров, канцлеров и президентов сменили разного рода коммуны и социалистические альянсы, федерации самоуправляющихся производственных единиц. 

В Европе такое устройство покоилось и на мощном теоретическом обосновании, восходившем еще ко второй четверти XIX столетия. Одним из первых, кто сформулировал целостную концепцию самоуправляемых общин, был французский историк, социолог и политический деятель Алексис-Шарль-Анри Клерель де Токвиль.

Ключевой идеей в его концепции явилась мысль о том, что первоначальным источником власти в стране является отнюдь не государство в лице своих представительных органов, а индивиды, добровольно объединяющиеся в общины (коммуны) и сами управляющие своими собственными делами. Центральное правительство рассматривалось им как своеобразная сдерживающая инстанция, к помощи которой следует прибегать лишь в крайних случаях, когда личная инициатива представителей общины бессильна. Подобные взгляды легли в основу так называемой теории свободной общины, получившей распространение в Европе в первой половине – середине XIX века. 

Суть теоретических построений сводилась к следующему. Общины по своей природе самостоятельны и они не созданы государством, поскольку возникли раньше него, и потому имеют естественное право самостоятельно управлять своими собственными делами. Наиболее яркое практическое воплощение теория свободной общины получила в Бельгийской конституции 1831 года, которая содержала отдельную статью, посвященную общинному (муниципальному) управлению. И признавала муниципальную власть в качестве четвертой власти в государстве наряду с законодательной, исполнительной и судебной, отстаивая тезис: община старше государства, и закон ее находит, а не создает.

В германских государствах, самым крупным из которых оставалась Пруссия, возобладал «государственный коммунизм», что немудрено, при извечной тяге немцев к дисциплине. 

В романских странах – Италии, Испании, Франции –  возобладал общественный строй более анархистского толка. Собственно, они и не называли себя государствами, к тому же Италия представляла собой географическое понятие – конгломерат коммун, совпадавших более-менее с прежними итальянскими монархиями. 

Испания как единое целое также распалась. 

Франция в политическом отношении занимала срединное положение между Пруссией и родственными романскими народами. «Парижская коммуна» – так называлось новое постреволюционное образование, однако единая прежде страна фактически состояла из конгломерата коммун: Бургунь, Прованс, Гасконь, Нормандия и прочих. Вместе с тем, центральная Парижская коммуна формально объединяла, сшивала все это пестрое лоскутное одеяло. 

И лишь кое-где сохранялись «реакционное» монархические режимы. Конечно же, Великобритания, которая, впрочем, лишилась всех своих колоний вследствие революционного крушения колониальной системы. Монархии были и на Севере Европы – в старой доброй Дании, Швеции, а еще на Балканах в виде крошечных княжеств. На Востоке Европы образовалось причудливое и отсталое Объединенное княжество Галичины, Буковины и Валахии. Перед этим Австро-Венгрия распалась на собственно Австрию, Венгрию, Богемию, Словакию, Хорватию, Галицию. Кроме последних двух, в осколках прежней Австрийской империи также установились лево-анархо-коммунистические режимы. 

Революционной волной была сметена и Османская империя – на ее обломках возникли некоторые нацгосударства с заметным «левым» уклоном. 

«Красная» Европа сохраняла единство через всевозможные альянсы и интернационалы. В горниле войн и революций образовалась Лига наций. 

В экономическом плане отношения во всех этих европейских новообразованиях (разумеется, кроме сохранившихся монархических и полуфеодальных режимов) строились согласно разнообразных социалистических, анархо-коммунистических и тому подобных доктрин. Лассаль и Прудон, Маркс и Энгельс, прочие теоретики увидели воплощение своих идей уже при жизни, став вождями победившего пролетариата и беднейшего крестьянства, лавочников, разорившихся мелких буржуа. Шаг за шагом упразднялись товарно-денежные отношения и сами деньги, вместо которых вводились их суррогаты – чековые трудовые человеко-часы и натуральный обмен. 

Тем не менее, через некоторое время элементы рыночных отношений отчасти восстановились. Но, в общем и целом, был построен новый мир без частного капитала и капиталистов, банковской кабалы и финансовой плутократии, прочих «издержек». Правда, в ущерб научно-техническому прогрессу, но об этом чуть позже. 

Перемены властно прокатились и по Новому свету. 

Северо-Американские Соединенные штаты в результате гражданской войны распались на собственно США или Северо-Американские Соединенные Штаты и Конфедерацию южных штатов. 

Аляска, как уже говорилось, стала осколком Российской империи. Императорский дом после долгих скитаний нашел свое пристанище в этом, казалось, негостеприимном краю вечных снегов и льдов, ставшим со временем средоточием белой эмиграции –  высшей знати, промышленников и купечества, цвета интеллигенции, некоторой части простого люда, не принявшего преобразований на анархо-коммунистический лад. Здесь удалось создать заповедник старой России. А когда на Аляске открыли золото, осколок империи стал мировым финансовым центром. Был открыт Российский императорский банк, финансировавший не только немногочисленные монархии, но и республиканские США, Латинскую Америку, страны Азии и Китай.  

Для охраны неожиданно свалившегося богатства с Дона был выписан экспедиционный казачий корпус. Преодолевшие многие тысячи верст – лучшие из лучших – донцы стали, как и их предки поколениями служить государеву службу – Аляска имела боеспособную (пусть и относительно небольшую) армию и искусную разведку. 

Императорский двор финансово поддерживал «верных своих чад» – Войско Донское – формально казачью республику, а фактически – квазимонархию с династией Красновых, выбираемых из поколения в поколение в верховные атаманы. 

В Новочеркасске сидел и наместник Императора Всероссийского из блистательного Нового Петербурга – столицы усеченной Российской Империи, что также вознеслась монаршей волей на берегу пустынных волн – побережья и островов  Русской Америки.

Аляска богатела за счет торговли с Северо-Американскими Соединенными Штатами, свято соблюдая эмбарго, наложенное их правительством на торговлю с Конфедерацией южных штатов. Там сохранялось, пусть с течением времени и ослабленное, рабство. Расовая сегрегация, отсталая экономика, заповедник «американской деревенщины» и провинционализма – вот удел североамериканского Юга. 

На Севере рабство было отменено. Бурно развивался либеральный капитализм и даже строились небоскребы. Осваивался Дикий Запад. Но все же, США сформировались как региональная держава – дела Европы и остального мира их не беспокоили вовсе. 

Сходная в этом плане геополитическая ситуация сложилась и в России. 

Итак, вернемся на родную почву. 

После того как в Европе в ходе Великой войны вспыхнула мировая по сути революция, изгнание интервентов стало лишь вопросом времени, однако бунтарские настроения охватили и матушку-Русь. Крестьяне-ополченцы вожделели падения оков крепостничества... разночинная интеллигенция ждала своего часа. Их кумирами были пребывавшие до поры до времени в Лондоне Герцен и Огарев. 

Но был и еще один претендент на роль вождя всероссийской социальной революции или общего дела – такой эвфемизм24 был  тогда в ходу у жаждущих разжечь пламя русского бунта. Глыба, матерый человечище25, гений революции, взращенный на русской почве. Узник Алексеевского равелина Петропавловской крепости, сосланный оттуда на вечное поселение в Сибирь... 

Подобно Емельяну Пугачеву, самозванцам бунташного века   ворвался он в гущу революционных событий, представ в образе «царя» Александра I пришедшего из глубин Сибири, из заточения дать волю… первоначально под монархическими лозунгами, а потом, когда маски были сброшены… под анархическими. А до этого тысячи безвестных разночинных интеллигентов, готовили почву, разжигали из искры пламя. 

Мировая война, разумеется, стала тяжким испытанием и для России. Она вроде схлынула на спад – Европа запылала революционным пожаром. Но крестьяне не получили того, о чем так страстно мечтали. 

И вот как из рога изобилия посыпались прокламации, призывавшие русский народ последовать европейскому примеру – сбросить тысячелетнее ярмо угнетения, отринуть оковы рабства и построить новое общество. «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», «Мыслящему классу России», «Народным ополченцам» – прокламации, «летучие листки», «прелестные письма», тысячами кружили в грозовой атмосфере. 

Сам Карл Маркс и Фридрих Энгельс считали в то время славянство революционным локомотивом в отсталых медвежьих углах Европы, а русскую крестьянскую общину вслед за Герценом –  тем зерном, из которого произрастет на Руси коммунизм. 

Powered by Froala Editor