Заметил я, что о процессе перевода с других языков сказано очень много, иногда довольно известными людьми в литературе. Но, во-первых, так ли важна литература для человека и государства, а во-вторых, насколько перевоплощались в образы авторов оригиналов люди, высказавшиеся о переводах?
Поясняю: по своему опыту знаю, что перевод даже малюсенького текста – это непременное, максимально возможное, перевоплощение в автора оригинала. Ни в каком другом случае звуки и смысл оригинала невозможно передать в том виде, каком и желал автор. Попробуйте услышать очень сложное изложение на одном языке и перевести его в точном соответствии на другой язык.
У меня есть право высказывать эти мысли: каждый мой перевод – это перевоплощение. Удачное или неудачное – это другой вопрос. Но каждое перевоплощение укорачивает жизнь человека. Лучше всех это знают артисты. Пока ты живёшь чужой жизнью, чужими заботами и чаяниями, - проходит твоя жизнь, ты сохраняешь чужие следы, а свои в это время размываются... Естественно, это невосстановимо и никем не оценивается...
Переводчик – более, чем артист. Он – импровизатор, к тому же он должен не только перевоплотиться в автора, но и переписать оригинал на другом языке. О знании языка оригинала я даже упоминать не буду. Это – по умолчанию.
Но были случаи, когда знание языка не очень-то и требовалось. В истории импровизации есть весьма и весьма щекотливые моменты. А потому я осмелюсь сказать, что частично, а может быть и целиком, литература некоторых народов при СССР второй половины ХХ века просто создана талантливыми импровизаторами. Многие песни и тексты, которые популярны в народе, вероятно, написаны даже до создания оригиналов. Возможно, "оригиналы" некоторых популярных произведений созданы по текстам импровизаторов, которые написали их "переводы"... В итоге получились целые направления, созданные этими же импровизаторами.
В связи с такими случаями, мне приятно сознавать, что многие произведения моих сородичей до переводов на русский язык были написаны на старомонгольском языке или латинской азбукой, что даёт несомненное право утверждать их подлинность.
Но знание языка оригинала в наше время обязательно. Без этого перевода нет и не может быть!
Из всего сказанного вывод: переводчик – это особый дар. Вот почему я советую всем, кто заинтересован переводами максимально внимательно перечитать «Египетские ночи» Александра Пушкина, где Чарский, потрясённый талантом импровизатора, восклицает:
«Как! Чужая мысль чуть коснулась вашего слуха, и уже стала вашею собственностию, как будто вы с нею носились, лелеяли, развивали ее беспрестанно. Итак, для вас не существует ни труда, ни охлаждения, ни этого беспокойства, которое предшествует вдохновению?.. Удивительно, удивительно!..»
Импровизатор отвечал:
«Всякой талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит сокрытого Юпитера, и выводит его на свет, резцом и молотом раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооруженная четырьмя рифмами размеренная стройными однообразными стопами? – Так никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чуждой внешнею волею – тщетно я сам захотел бы это изъяснить».
Человек, не читавший «Египетские ночи» вряд ли что-нибудь понимает в переводах и работе переводчика. Он ведь не укорачивает свою жизнь, входя в образы авторов в моменты написания ими своих оригиналов, несмотря на размеры оплаты за свою работу.
Все остальные случаи, не относящиеся к вышеописанным, вряд ли можно отнести к настоящим переводам.
