Продолжаю выкладывать то что мы с Радомиром снимали в ДНР и ЛНР .
Один день в Донецкой Народной Республике 07.09.2014
фото: Сергей Копылов;
Когда мне было лет 6, меня первый раз взяли к родне в Петровку. До того не брали – дорога дальняя, машина старая, ломалась часто. Родню ту я, безусловно, знала, они ездили к нам в гости. Я и сейчас закрываю глаза и вижу морщинистое лицо бабы Тани, помню вкус ее крыжовникового «царского» варенья, самого вкусного в мире. Помню Алёну, тогда она казалась мне безмерно прекрасной и похожей на куклу – кудрявая светлоглазая блондинка. Где она теперь, жива ли?
Следующие лет 5 я регулярно бывала в Петровке, Степановке, Мануйлово. И с папой на машине, и с бабушкой на автобусе с пересадкой в Снежном. Самого Снежного не помню, только автовокзал и древний бело-синий автобус с нарисованной на борту чайкой, который вез нас до деревни. Помню площадь в Петровке и жестяного аиста в гнезде. Помню деревенский клуб, а через 2 или 3 двора за ним – наша хата. Там родился мой прадед, а баба Таня была его невесткой, женой младшего брата. Ни прадеда, ни его брата я не застала, они умерли задолго до моего появления на свет. Хата была старая, древняя даже, ее построил еще мой прадед. Классическая мазанка с камышовой крышей, с толстыми, выступающими балками, черными и закопченными от времени. В одной из балок был крюк для люльки-колыски, детей в деревенских семьях всегда было много. Не смотря на годы советской власти, в хате был настоящий красный угол, со старинной иконой и лампадкой.
Если пройти по улице дальше, вниз, там был пруд-ставок, на берегу – оборудованная детская площадка. Деревня была не бедная. А в другу сторону по улице, вверх, жил старший сын бабы Тани, Владимир, с женой и многочисленным потомством. Увы, после смерти бабушек и распада Союза, контакты как-то плавно утерялись. Я все мечтала попасть в Петровку, найти родню. Да не судьба… Нет больше Петровки. Остается только надеяться, что они все успели бежать и живы.
Напротив клуба жил дядя Саша, средний сын бабы Тани. Его еще в молодости страшно покалечило в поле – упавшая клеть для сена сломала ему спину. На тот момент он совсем недавно пришел из армии, откуда привез себе жену, и как раз родилась маленькая дочка. Дядя сама переквалифицировался в сапожники, был уважаемым человеком. Но вот жену его, тетку Ганну, грузную некрасивую женщину с большими руками, все почему-то сторонились. Мне тогда пытались объяснить, что она – западенка. Но в те годы как-то сложно было понять, почему из-за того, что она родом из другого места, ее сторонятся люди, да и сама она как-то не горит желанием заводить близкие отношения с соседями. Вскорости, дядя Саша умер. Тетка Ганна и ее дочь Ира жили как-то слегка изолированно. Они обе почти не говорили по-русски, а их вариант украинского мало кто понимал. Нет, их не трогали и не обижали, скорее просто слегка дистанцировались.
В Степановке тоже жила многочисленная родня, но их лиц моя память почему-то не сохранила. Смутные воспоминания о мостике через ручей, о каких-то красивых воротах… Человеческая память несовершенна. Мы забываем лица, события, места. И обычно надеемся, что вот попадешь туда – и сразу всё вспомнится. Обычно так и бывает. Да вот только некуда теперь возвращаться. Разбомбили, разгромили и Петровку, и Степановку, даже от окрестных перелесков почти ничего не осталось – танки постарались. Теперь я понимаю, почему соседи сторонились тихой и почти не поднимающей глаз тетки Ганны – она была для них живым и осязаемым воплощением ужасов фашизма. Самим своим присутствием, существованием она напоминала этим простым сельским людям о тех ужасах, которые принесли в их дома ее соплеменники. Для жителей Украины во время Великой Отечественной самым страшным были не немцы, нет. Самым страшным были украинские фашисты-бандеровцы. Они не знали ни жалости, ни прощения, ни сочувствия. Не просто убивали – издевались, наслаждаясь мучениями жертв. И в памяти этих жертв и их потомков навечно отпечатался этот ужас, народная память сохранила подробности зверств.
Мой покойный дедушка всегда очень переживал, что они не добили в своё время всех, оставили в живых слишком много фашистов и они смогут вернуться. Дедушка оказался прав. Они вернулись. Вернулись страшно и безжалостно. Фашизм – это страшное и жуткое порождение больного человеческого мозга, это – болезнь наподобие чумы или испанки. И как любая страшная смертельная болезнь, он должен быть уничтожен.
Ирина Мосина
фоторепортаж смотреть здесь : http://bestoftaganrog.com/?p=1765
