В самом начале весны украинские контролеры Вселенной одержали очередную перемогу.
После того как в фейсбуке бдительным депутатом Рады Тетеруком была выявлена и разоблачена международная зрада, с русскоязычной страницы ООН удалили инфографику, демонстрирующую происхождение украинского языка от русского.
Картинка иллюстрировала ситуацию с вымирающими языками в глобализированном мире. Казалось бы, никакого злого умысла, а только констатация факта. Нарисованное дерево языков безнаказанно провисело на странице больше месяца, не вызывая никакой дискуссии, пока его не нашел патриот. Мгновенно была оформлена приличествующая факту конспирология, русский след, антиукраинская пропаганда, давление Кремля и прочие любимые украинские паранойи, смертельно надоевшие своим унылым, но настырным однообразием.
Депутат Тетерук потребовал от Верховной рады и МИДа немедленного реагирования, с тем чтобы разоблачить лживые утверждения, позволяющие «втянуть мировое сообщество» в захватническую войну против Украины и сделать ООН инструментом игнорирования верховенства международного права.
Вряд ли украинский парламент успел хотя бы даже заглянуть на страницу ООН, но администраторы отреагировали четко, по обыкновению уступив безумным требованиям профессиональных украинцев, неустанно и бесперебойно лепящим свой государствообразующий миф из всего, что под рукой.
Да, как ни странно, спустя четыре года после победы национальной идеи на Украине языковые баталии не утихают ни на минуту. И даже ужесточаются: лирические воззвания к переходу на мову сменяются жестким подавлением непослушных. А непослушных все еще легион.
Можно сколько угодно спорить об изначальности украинского языка (по версии певицы Русланы — прародителя шумерской письменности), о том, написаны ли на нем сакральные тексты всех религий, говорили ли на нем римские цезари, воины Македонского и Пилат с Иисусом. Но факт остается фактом — несмотря на циклопические усилия промоутеров мовы, невзирая на все новые и новые репрессивные инициативы в отношении носителей русского, украинский в качестве добровольно выбираемого языка общения на Украине пока так и не прижился.
В любой ситуации, где человек импульсивно выбирает язык общения, как правило, звучит русский. Рожает ли женщина, ударяется ли мизинцем ноги о ножку стола патриотически настроенный киборг, дерутся ли за игрушку в песочнице дети, отпускает ли шутки в адрес журналистки президент — с вероятностью процентов восемьдесят они сделают все это по-русски. Примерно в тех же пропорциях, свидетельствует сухая статистика, вбиваются на территории Нероссии поисковые запросы в гугле.
Пропагандисты украинского возрождения твердо намерены выжечь эту данность каленым железом. Прошли те времена, когда идеологические лидеры Украины соглашались считать патриотами русскоязычных сограждан. Да, не вполне совершенными, но все же достойными гнить в окопах гражданской войны, тем самым доказывая преданность украинской идее. Ситуация изменилась.
Теперь все чаще императив звучит так: «москворотым трофеям Путина» (© — Ирина Фарион) не место на Украине. Нас не обмануть! Чемодан — вокзал — Россия! Русскоязычный — символ поражения Украины с клеймом оккупанта, даже если ты «мешками кровь проливал», карая неверных в Донбассе.
…Но несмотря на усилия и страстные причитания, мова не приживается. Чтобы увидеть глубину катастрофы, достаточно ознакомиться хотя бы с содержимым фейсбук-аккаунтов пассионарных хедлайнеров украинского сегмента. Один из таковых — несомненно, главная фурия крестового похода против всего русского Лариса Ницой. Номинально детская писательница, на самом же деле — творец и промоутер языкового хоррора в культурно-социальном пространстве родины. Последний из своих многочисленных «шоков» Ницой испытала в кинотеатре, где «все вокруг общались на тамбовском» (это, кстати, не новая фишка — называть русский как угодно, только не русским).
«Почему?» — трагически вопрошает Лариса. Ну что вам еще надобно? Почти все книги на русском запрещены к ввозу и при изъятии уничтожаются. Каждый день Госкомитет вносит в черные списки новые и новые названия, включая детские раскраски. Российские фильмы больше не прокатывают. Дубляж исключительно на мове. Гастроли представителей оккупационно-террористического шоу-бизнеса остановлены. Телевизор часами проводит пятиминутки ненависти, в том числе и языковой. В школах и детсадах жесткий лингвистический контроль. «Ну откуда оно все лезет?» — мучительно доискивается истины Ницой.
А ведь ответ на поверхности.
Точнее, даже несколько. Во-первых, по сути, в стране есть три языка. Русский, суржик и немного украинского. Суржик в данном случае — это смесь сильно травмированного русского с ощутимо искаженным украинским. В среде, числящей себя культурной, роль суржика выполняет новояз с обильными польско-английско-немецкими включениями и фантазиями телеканалов о том, как должна в XXI веке выглядеть модернова цеевропейська мова. Сказать, что все это как-то ощутимо привлекает неофитов, было бы большим преувеличением. Зачем, если уже есть удобный и ювелирно заточенный инструмент общения?
Во-вторых, украинский, будучи мелодичным, нежным и милым языком песен и поэтической лирики, все же не очень пригоден, например, для научного или технического обихода. Наконец, для многих он по ряду неумолимых обстоятельств остается атрибутом архаики.
Стремление украинских идеологов незалежности непременно насадить в стране глубоко сельский стиль, или, говоря политкорректно, тотальный аграрный дискурс, отвращает многих давно урбанизированных украинцев от такой культуры и от мовы как ее инструмента.
Мириады вышиванок, выложенные из чего попало колоссальных размеров трезубы, поэтизация сена и сала, стремление сделать знаменитые прежде города империи филиалами Коломый и Стрыев — вот почерк профессионально-украинских культуртрегеров. Этот обскурантизм слишком далек от современной культуры.
Не может человек добровольно выбросить нож и вилку и хватать еду с тарелки ртом. Никто не обязан сваливаться из лучшего в худшее.
Никто по доброй воле и в здравом уме не откажется от великой русской культуры, созданной в том числе и украинскими гениями, ощущавшими себя частью огромной славянской цивилизации. Ни один носитель большой городской культуры по собственному выбору не станет идентифицировать себя с хуторянством.
Украина же, увы, строит новый государствообразующий миф на генеральной идее «подальше от России». На этом пути выясняется, что предъявить что-то особенно героическое не получается («подальше от России» в хуторском варианте автоматически означает «подальше от большого города»). Отсюда обилие нелепых фантазий о стотысячелетней истории, о шумерских корнях, об украинском санскрите, присваивание себе чужих достижений, чужих писателей и ученых — и отторжение реальных общих побед.
Что создано за годы незалежности? Что стоит на книжных полках Украины? О чем сняты фильмы? О чем написан новый героический эпос?
Может это кого-то привлечь?
Может. Сравнительно небольшую, но крайне агрессивную группу людей, подсевших на наркотик ненависти. Остальные сопротивляются как могут.
И кстати. Украинские современные идеологи любят говорить о сотнях лет пребывания в статусе «колонии» России.
Едва ли есть хоть одна колония, выходцы из которой постоянно оказывались у руля метрополии. Но даже если на секунду допустить идею «колонии», то бывшие колонии реального мира в подавляющем большинстве своем сохранили язык метрополии именно в качестве государственного. И не отреклись от культуры «колонизаторов». Это было залогом их собственного развития.
Украина же идет своим путем. Ей развиваться необязательно.
