Мне было лет 10 или 12, наша семья много ездила по стране и бывала в разных местах. Частенько я училась в разных школах. И однажды судьба занесла в один небольшой дальневосточный городок. На отшибе этого городка жил сухой, очень подвижный старик. Высокий, седой он почти не появлялся в людных местах и казалось, что его тяготит даже поход в магазин.
Иногда почтальон приносила ему письма с красивыми марками. А местные мальчишки бегали к нему клянчить их. Так как его дом был виден из моего окна, если я видела, что пришла почтальон, сообщала своему другу и мы бежали за маркой.
Старик длинными, тонкими пальцами аккуратно снимал марки, предварительно отпарив над кипятком и отдавал. А потом Димка взахлеб рассказывал мне о том, что изображено на марке. Как правило, это были рассказы о городах, иногда об автомобилях и самолетах, как правило немецких.
И только на девятое мая старик всегда выходил на местный парад, одев серый ватник, какие-то старые сапоги, стоял в сторонке и грустно улыбался. Иногда кто-нибудь подходил к нему, он оживлялся, поздравлял, смотрел каким-то щемяще грустным, благодарным взглядом, что даже сейчас, вспоминая этот взгляд, наворачиваются слезы.
Но он был счастлив, я это чувствовала. Хотя мне казалось люди жалели его почему-то, но никто не приглашал, да и он сторонился. Потом он шел на кладбище и долго сидел на какой-то могиле, поставив стакан с краюхой черного хлеба. Только к вечеру шел домой и все время улыбался, думая о своем.
Мы недолго пожили в этом городке. Я была ребенком и не думала об этом человеке. Запомнила его только потому, что он сильно отличался. Много позднее я узнала, что это был бывший эсэсовец, он отсидел, был на поселении недалеко от этого городка, да так и остался. Почему не уехал на свою Родину, хотя давно бы мог, не знаю. Но только сейчас я стала вспоминать его взгляд, когда он стоял, наблюдая за демонстрацией 9-го мая, крепко сжимая шапку в руках. Он был с теми, кто шел в колонне, для него это тоже был праздник.
